Share Tweet Share Share Email CommentsСвятки: как проходили бесовские игрища русской молодежи
В русской деревне не было понятия «развлечение». Работа во дворе и поле занимала почти все время — едва успевали отдыхать. Больше всего безделья приходилось на Святки, время между Рождеством и Крещением. Все работы останавливались, и в эти дни народ предавался играм и забавам, которые церковь осуждала как «бесовские» — за всеми играми стояли древние языческие ритуалы.
В классической работе «Язычество Древней Руси» Б.А. Рыбаков указывает, что в системе русских народных праздников явственно проступают «древние языческие заклинательные и благодарственные моления». Русская православная традиция вобрала в себя предыдущую.
Так, мы потеряли дохристианское название праздника летнего солнцестояния: ведь «Иван Купала» — это Иоанн Креститель, купавший Христа в Иордане (рождество Иоанна Крестителя отмечалось как раз на Купалу, 24 июня).
Таким же образом Рождество 25 декабря расположилось возле зимнего солнцестояния, которое в древности было простейшей отметкой начала нового годового цикла. С распространением в европейских землях христианства церковь, желавшая подавить языческие культы, примерно в IV веке начала подменять справлявшийся 25 декабря на территориях Римской империи праздник «Непобедимого Солнца» праздником Рождества Христова. В таком виде эта традиция и пришла на Русь.
Карамзин писал: «Святочные игрища и гадания кажутся остатком сего языческого праздника» (имеется в виду праздник древнего божества Коляды). В этот праздничный период, приходящийся на середину зимы, как раз были приняты ритуальные языческие развлечения, которые церковь хотя и клеймила как «бесовские игрища», но запретить не могла.
Праздник солнцеворота
Жизнь деревни и ее традиции были основаны на сельскохозяйственном цикле. Само измерение времени понадобилось человеку сразу же, как только он перешел от собирательства и охоты к ведению сельского хозяйства: появилась необходимость «засекать», когда нужно начинать засевание полей, какими именно культурами, когда собирать урожай и т. д.
Солнцестояния и равноденствия — наиболее заметные и легко измеримые астрономические события, и во всех культурах, в том числе и русской, их отмечали радениями (массовыми ритуальными собраниями).
Они должны были умилостивить силы природы и просить их о плодородии и достатке. Солнцестояние и период вокруг него — «время перехода», когда мир прошлого года отмирает, а новый мир рождается. В этом разломе проявляются и позволяют общаться с собой потусторонние силы, поэтому святочные недели носили ритуальный характер и были «оснащены» системой правил и запретов. Запрещалось работать во все время Святок и особенно в канун самих Рождества, Нового года, Богоявления, Крещения. Особенно опасной считалась женская работа: вязание, шитье, прядение. Иногда на Святки прялку даже выносили в сени или прятали. Дрова рубить следовало заранее, топор в руки не брать; под Святки следовало отдать все долги, замирить ссоры, избавиться от ненужных вещей, чтобы войти в новый мир чистыми и свободными.
Все работы по уборке дома заканчивались в обед дня накануне Рождества. На стол ставилась ритуальная пища (каша и хлеб) вместе с необмолоченным снопом — продукты прошлогоднего урожая, призванные привлечь новый урожай. За постной трапезой, начинавшейся после появления первой звезды, часть еды «предлагалась» природе и духам: кисель и кутью выставляли на улицу, а на ночь не убирали еду со стола — оставляли для духов предков.
После Рождества начинался период святочных ритуальных действий. Главную роль в них играла деревенская молодежь — ведь именно от молодых зависело процветание общины.
«Общими» для мужчин и женщин действиями были: ритуальные обходы местности с песнями и славлениями (колядование), переодевания в зверей и персонажей фольклора и святочные посиделки с парными играми. Исключительно «мужским» развлечением был кулачный бой — символическое окропление земли кровью, жертва во имя будущего урожая. Девушки же развлекались гаданиями, в основном гадали на будущих женихов — тоже символическое моление о плодородии.
Колядование
Обходные обряды, в представлении крестьян, обеспечивали плодородие полей, приплод скота и защиту от злых сил. В нашей традиции такие обходы называются колядованием (происхождение слова «коляда» до сих пор точно не определено). В древности обходные обряды исполнялись под предводительством жрецов (сравните с крестным ходом в церкви), но и в колядках одни участники обряда (например, мехоноша — человек, который носил мешок для подношений, или запевала, задававший тон распевам) считались «главнее» других.
Колядование в течение Святок совершалось несколько раз: в Рождественский и Крещенский сочельники, утром в Рождество и утром 1 января — в самые «переходные» моменты.
Впоследствии к колядованию прибавилось христославление: вместо веселых частушек молодежь пела тропари (краткие молитвенные песнопения) во славу Христа.
Эти два вида обходов сосуществовали, хотя церковь и стремилась запретить «бесовское» колядование.
Содержание песен-колядок — самое невинное: это поздравления, пожелания счастья в хозяйстве и семейной жизни; отказывать колядующим было не принято. Они не столько выпрашивали угощение, сколько справляли магический обряд, в котором должны были сыграть роль и хозяева-дарители, если они хотели благополучия в будущем. Дарили съестное: обрядовое печенье в виде животных, конфеты.
Колядование неразрывно связано с ряженьем — переодеванием колядующих в «личины» животных и персонажей. В первой половине святок («святые недели») больше всего было «звериных» личин: конь, символизирующий солнце; бык или корова, символ плодородия; птица, символ добрых вестей и наступления весны. Наряды были незамысловатые: кожаная или тряпичная маска-личина и вывернутый наизнанку тулуп или шуба в качестве «шкуры» часто составляли весь реквизит. Однако важным было сохранить анонимность, если ряженого узнавали односельчане, он должен был «выйти из игры». Ряженые особо активизировались во второй половине Святок («страшные недели») — после Нового года и до Крещения. Считалось, что в этот период нечистая сила свободно гуляет по земле. Поэтому наряжались в чертей, кикимор, покойников, придавая себе пугающий облик.
В рот вставляли длинные зубы из брюквы, лицо мазали сажей, прицепляли бороду из мочала. Такие ряженые обычно шалили: крали вещи, затыкали тряпьем печные трубы, подпирали снаружи двери, пачкали навозом дверные ручки, рассыпали поленницы.
Ряженье воспринималось в первую очередь не как развлечение, а как функция: в «страшные» маски рядились мужчины или молодые парни, иногда бойкие бабы, но никогда незамужние девушки и дети. Выбирали ряженых по жребию, а после окончания Святок все, кто обряжался в «личины», обязательно купались в проруби на Богоявление, чтобы смыть с себя грехи и начать год с чистого листа.
Посиделки
Посиделки, или вечорки, — форма досуга молодежи, которой заправляет женская половина деревенского общества. Посиделки различались по возрасту девушек, причем во «взрослую» посиделку юных девчонок принимали с инициационными обрядами в виде ритуальных песен или танцев: «Какой-нибудь парень приглашает намеченную девушку «идти в проводки». Та отказывается. Тогда подходит еще один парень и, взяв ее под руки с другой стороны, начинают водить по полу (то есть по центру комнаты) взад и вперед под песню девушек: «Пошел по полу водиться, пособи Бог научиться». Вот девушка и введена в свет».
Главной целью посиделок было обретение девушкой пары (напомню, Святки полны обрядами плодородия, и логично именно в это время сходиться для создания семьи).
Именно поэтому на посиделках желанными гостями были парни, из этой или соседних деревень. Чтобы «привечать» молодых людей, девушки перед посиделкой вместе выметали дорожку от крыльца до калитки, а когда парни приходили в избу, в печь клали поварешку, «чтобы подольше не уходили».
Новые девушки на вечорке садились у входа, а готовые на выданье невесты — на лучших местах, они и управляли ходом посиделки. Пришедшие молодые люди подсаживались к девушкам, вели с ними беседы, а также показывали свою удаль в танцах и коллективных играх. Понравившуюся девушку парень вызывал для беседы с глазу на глаз на крыльцо, и в случае обоюдного согласия формировалась пара — теперь парень становился ее «вечеровальником». Отвергнуть «вечеровальника» было непросто — по крайней мере передумавшая девушка была должна откупиться от него очень большой для крестьян суммой (рубль или больше) или вещью — кисетом, платком, ремнем для гармони.
Посиделки «дополнялись» срамными играми — например, по жребию девушки сидели на коленях у парней или целовали их по очереди. Были и более жесткие игры, в которых девушек хватали за мягкие места, «проверяя» на плодородность.
Ну а уж содержание частушек было таким, что неопытные девки сгорали со стыда.
Кроме как в святочные недели, такие эротические игры запрещались деревенским обществом, да и плясать и петь песни особо не дозволялось. За порядком на посиделках могли следить замужние женщины или старики, которые, как и малые дети, тоже могли присутствовать на посиделках, чтобы возбужденная молодежь не позволила себе совсем уж откровенного срама. Заканчивались посиделки далеко за полночь, когда «вечеровальники» шли провожать своих подруг домой — а затем нередко гуляли по деревне, устраивая переполох соседям.
Гадания и ворожба
Девичьи гадания на суженого были делом однозначно «бесовским», однако неискоренимым. Видов гаданий было множество. Гадали в хлеву — наугад выдергивая клочок шерсти у подвернувшейся скотины, определяли, какого цвета волосы будут у суженого. Гадали на пряже — поджигали колечко шерсти: если пепел летит вверх — будущий жених придет сегодня на вечорку. Гадали в бане — совали руку в баню (где, по поверьям, обитал банник — недобрый дух) ночью и ждали прикосновения банника: если лапа голая — жених бедный будет, а мохнатая — богатый (такой вид гадания предоставлял деревенским парням прекрасную возможность изрядно потешиться над гадальщицами).
Распространенным видом гадания были «подблюдные песни». В этом случае в блюдо или миску клали предмет, накрывали миску платком и начинали трясти.
Все девушки в это время пели песни, каждый куплет которых как-то толковался («к добру», «к худу», «к замужеству», «к смерти», «жениха в солдаты возьмут» и пр.). По очереди девушки подходили к ведущей, в чьих руках была миска, и пытались с одного раза достать из нее предмет (например, колечко). Под какой куплет удавалось его достать — такова и будет судьба.
Еще одно очень популярное гадание сохранилось в нашей культуре по сей день в виде игры «в бутылочку». На полу в избе, где шла девичья посиделка, рисовали круг, по его краям буквами или цифрами обозначали деревенских парней, а затем клали на бок веретено и раскручивали его — на кого укажет веретено, тот и будет суженым.
Гадали также об урожае, здоровье, достатке и прочем. Особняком стояли «мужские» виды гадания, встречавшиеся реже: например, с размаху кидали об пол полено, у кого громче оно зазвенит, у того «невеста крепче будет». Недвусмысленный подтекст был в таком мужском гадании: на ночь возле столба на дворе мужик ставил кадку с водой и говорил: «Суженая-ряженая, приходи столбушку мыть!» Во сне в эту ночь должна была показаться будущая невеста. Однако гадать обычно было делом не мужским — свои магические функции мужчины традиционно «выполняли» во время святочных игр и в ходе кулачного боя.
Кулачный бой
Кулачные бои были отдельным традиционным мужским развлечением, происходили с незапамятной древности и вообще выходили за рамки Святок. Начинались поздней осенью. На Святки, Масленицу и Пасху бились особенно часто, а полностью завершались бои в июне, на Петров день.
Кулачные бои как традиция были гарантией минимальной боеспособности мужского населения страны.
Напомню, до введения рекрутского набора Петром I рядовые бойцы русских войск — крестьяне в обычной жизни — приводились на сборы служилыми помещиками, владевшими их землей. Выходит, что для такого войска кулачные бои выполняли функцию начальной боевой подготовки.
Духовенство опять-таки было против кулачных боев как «бесовской забавы». Однако, когда в 40-е годы ХVIII века Священный Синод ходатайствовал перед правительством о повсеместном запрещении «скачек, ристаний, кулачного боя и других бесчинств», Сенат постановил, что «подобные общие забавы в свободные от работы праздничные дни служат для народного полирования, а не для какого безобразия».
Бои могли длиться с перерывам — и день, и несколько дней подряд, а «поболеть» сбегалась вся деревенская округа. Популярны бои были не только среди крестьян. Поклонниками боев в ХVIII веке были братья Орловы — фаворит Екатерины Григорий Григорьевич и его брат Алексей Григорьевич; известно об участии в боях и московского генерал-губернатора, графа Ф. В. Ростопчина, который учился боксу в Англии. Чего уж говорить о простых дворянах и представителях других сословий. Когда бои происходили в городах, смотреть приезжали купцы, фабриканты, офицеры… Они делали ставки, заключали пари, бросали в толпу деньги. Для купца или заводчика считалось престижным иметь у себя в магазине или на фабрике «ловкого на кулачках» мужика — нередки были состязания между заводами, артелями, торговыми рядами.
Кулачный бой подчинялся немногочисленным простым правилам. Основных видов боя было два — «сцеплянка-свалка», когда две стороны борющихся смешивались и дрались маленькими группами, и «стенка на стенку», когда каждая из сторон образовывала плотный ряд бойцов и сходилась с противником.
Бои проводились на городских площадях, пустырях, но главным образом зимой на льду рек и озер. Целью боя было вытеснить вражескую «стенку» с границ поля — например, со льда на берег.
Начинался бой со взаимных задираний и шуточных оскорблений, потом между собой сходились группы подростков, между которыми завязывались драки. Поддержать их вступали бойцы постарше («выростки»), лет 16-18. Но это был только «зачин», после него выходили уже шеренги «женихов», «холостых», которые, схлестнувшись, переходили на «крылья» идущих за ними «взрослых», «женатых». Возрастной ранжир нужен был для того, чтобы в бою не сталкивались шеренги неравных соперников и не было явного перевеса. Когда начинался «взрослый» бой, подростки и «выростки» выходили из сражения или образовывали свой бой рядом с основным.
Победа в бою «стенка на стенку» достигалась не столько силой, сколько тактикой: удачными маневрами, фальшивыми отступлениями, внезапными атаками.
У каждой «стенки» был вожак, который накануне определял с наиболее опытными бойцами тактику поединка, а в самом бою раздавал указания, определял время и направление решительных ударов, командовал сменой шеренг и вводом свежих сил. Особым шиком считалось в трудную минуту ввести в драку силачей, «надежа-бойцов», которые, лихо раскидывая противников, могли подбодрить уже подсдавших товарищей, вдохновить их на бой с новой силой.
Конечно, существовали и всем известные правила, которые позволяли удержать борющихся от смертоубийства: 1) лежачего не бить; 2) не бить зрителей и прохожих; 3) нельзя класть в рукавицы тяжелых предметов (за нарушение этого правила наказывали даже «свои»); 4) кулак — единственное оружие (не дрались ногами и тем более предметами); 5) нельзя было «перебегать» на сторону противника. Злостные нарушители этих правил изгонялись с поля и вообще из кулачных боев.
Состязания с перерывами шли с утра до самого вечера; в перерывах избитые, окровавленные, опухшие бойцы мирно беседовали друг с другом; принято было, чтобы бой проходил в дружественной состязательной атмосфере, где удачный, профессиональный удар и техничная победа ценится и победителем, и побежденным.
