Самоизоляция из-за коронавируса потихоньку сходит на нет. Уже кое-что можно. Но это несёт не только экономическое, но и психологическое облегчение. Ибо люди, повидавшие настоящую самоизоляцию, знают: два месяца – а дальше начинаются густые проблемы…Ещё не нашёлся человек, который достоверно и с чувством описал бы реальные бытовые и психологические проблемы, возникающие из-за постоянного совместного проживания людей в замкнутом пространстве. Экономических Кассандр – сколько угодно, причём упражняются они только в наращивании жути от того, как падёт Троя мирового хозяйства. А вот что происходило и ещё происходит за закрытыми дверями домохозяйств, где день за днём на виду друг у друга живут любящие супруги, доподлинно неизвестно. Хотя цифры говорят, что в одной только Литве количество убийств выросло на 122 процента. Это уже может подмораживать сознание. Некоторым образом.
Проблемы изоляции и самоизоляции
Тут, впрочем, надо оговориться.Проблемы совместного проживания людей в замкнутом пространстве описывались не раз, и занимались этим издавна. Классика – быт тюремный. В камере-одиночке, говорят, хуже всего.Спустя какое-то время после помещения туда наступает так называемая сенсорная депривaция – нарушение обычного процесса мышления из-за дефицита внешнего воздействия на органы чувств и информационного воздействия на мозг. Тогда сознание само начинает вырабатывать компенсацию: возникают разные иллюзии, появляются особо яркие сны. Но поскольку они всё равно оканчиваются реальной картиной грубо заштукатуренных бетонных стен и окошка с решёткой под потолком, заканчивается всё суровой депрессией.Но хуже этого сидеть в одной камере вдвоём. Два месяца – и всё. В смысле, всё переговорено, всё обсуждено, все привычки и пристрастия сокамерника взаимно изучены. Но он всё равно здесь. С теми самыми уже надоевшими пристрастиями и уже ненавистными привычками. И он ещё и гадит тут же, в углу!В общем, сотрудникам службы исполнения наказаний, а также учёным хорошо известны вытекающие из такого проживания синдромы. Да и для зэков «крытка» – всегда дополнительное наказание. Не зря во всех колониях есть ШИЗО или ПКТ – помещения камерного типа, где отбывают свою штрафную изоляцию нарушители режима и представители «отрицалова».Но тюрьма – это ещё туда-сюда. Тюрьма – это понятия. И законы. А есть ещё одна социальная категория «изолянтов» – тех, кто добровольно, ради науки, например, или по службе, запирает себя на полярных станциях, удалённых метеостанциях или на орбитальной космической станции.Те, кто это пережил, скажут: нередко там сложнее, чем на «крытке». Не потому что хуже, а из-за психологии. Ибо проблемы сожительства в ограниченном пространстве двух или нескольких людей всё те же: рано или поздно все начинают друг другу надоедать. Обстановка однообразная, работа монотонная, быт ограниченный и предсказуемый – и одни и те же. До исподнего изученные люди постоянно шныряют перед глазами. Начинается, по определению учёных, психическая астенизация – истощение психики. А с ней повышенная раздражительность, утомляемость, сужение поля ментального и психического зрения и так далее.Но при этом понимание – ты сам, добровольно «закрылся» в этих условиях. Нет «понятий», нет и жёстких ограничений со стороны закона и прапорщика с дубинкой. Человек в такой ситуации должен сам держать себя в рамках. За счёт, понятно, опять-таки истощения собственной психики.А если у тебя ещё и жизнь или работа однообразная, скажем, снял каждые четыре часа показания со счётчиков или метеоприборов – и снова на ту же станцию, где даже выспаться толком нельзя, то развивается монотония. Это такое психологическое состояние, где всё так же не хватает личностно важной информации, но при этом ты, как машина, выполняешь одни и те же стереотипные действия в стереотипной внешней среде. Снижаются внимание, контроль за своими действиями и самоконтроль, падает интерес к работе и жизни…
Проблемы как цель
В Москве на Хорошёвском шоссе расположен комплекс Института медико-биологических проблем (ИМБП) РАН. Внешне не очень выдающийся – институт, каких много. Но поскольку возник он как институт исследования и решения медико-биологических проблем космонавтики, то самым естественным образом в нём развивается и сегодня находится на мировой научной вершине направление психологическое. Начавшееся с необходимости анализа психологического состояния претендента в космонавты вообще и затем занявшееся острой и, как оказалось, весьма дорогостоящей проблемой психологической совместимости экипажей космических кораблей и станций.А то бывали, знаете ли, случаи, когда бывшие друзья не разлей вода настолько уходили в ненависть друг к другу, что приходилось досрочно и дорого сворачивать важные космические экспедиции.И вот здесь, в этом институте, ровно десять лет назад начался эксперимент по изоляции экипажа на 520 суток в закрытом модуле, имитировавшем космический корабль при полёте на Марс. Эксперимент так и назывался – «Марс-500», и автору этих строк довелось его тогда немножко освещать. Получая информацию, что называется, из первых рук.
Участники научного эксперимента «Марс-500». Фото: Liu Kai / Globallookpress Шесть человек – трое из России, два европейца и китаец – были на 17 месяцев заперты в модуле, где не только жили в строгой изоляции, но и с Центром управления полётом общались так, будто бы действительно удалялись от Земли. Даже с увеличением сроков между вопросом и ответом по радио – как и положено при ограниченной скорости света и растущей дистанции между ЦУПом и кораблём. То, что отработка всех необходимых задач такого полёта была полной, говорить не будем. Более сотни разных экспериментов, включая «высадку» на поверхности «Марса», сбор образцов пород и «вылет» обратно к Земле. Не было разве что невесомости. Поговорим о психологической стороне того, что пережили эти шестеро, без преувеличения, героев.
Что же было? В общем, всё то, что предвидели психологи на основании данных своей науки. Включая снижение физической активности экипажа под конец «полёта» и даже снижение скорости метаболизма. Но при этом, что характерно, психологи тогда же сияли как начищенный пятак. Если камни на поверхности «Марса» ребята собирали вполне земные, а с медицинской точки зрения ничего особенного не происходило, то психологи могли с законной гордостью отчитаться. По их линии все их рекомендации сработали, ни одного заметного срыва у экипажа не произошло и, в общем, «законные» психологические проблемы он преодолевал достойно и с честью. Более того, как тогда объявил один из ответственных по проекту доктор медицинских наук Александр Суворов, этот эксперимент дал «новые знания об уникальных возможностях человека».
Уникальные возможности человека
Это действительно было попадание в цель.Дело в том, что ИМБП РАН и до того проводил подобные эксперименты. Ещё в далёком 1967 году троих добровольцев на год запирали в макете жилого отсека космического корабля. Это ещё не была полная изоляция, как в «Марсе-500», но тем не менее вполне подготовленные участники эксперимента вышли 5 ноября 1968 года из своего «звездолёта» едва ли не законченными врагами. «Бывало, что периоды неприязни друг к другу доходили порой до “слепой ненависти” и “физического отвращения”. В такие моменты тесное общение, невозможность физически изолироваться от других было особенно тяжёлым испытанием», – вспоминал потом один из них. Хотя изначально экипаж был сработан и психологически устойчив на все сто. Но потребности встретиться эти люди больше ни разу в жизни не испытали.Далее люди «улетали» на разные сроки (и в разных институтах), причём в каждом эксперименте изучались особенности «групповой динамики в изолированной малой группе». Рискнули даже собрать полностью женский экипаж и «запустить» его на 25 суток для «исследования психологической совместимости» при «экспедиции посещения».
Модуль, в котором 520 дней находились испытатели. Фото: Александр Цыганов / Телеканал «Царьград»Почему – рискнули? Да потому что есть в опытах хоть экспедиционной, хоть космической психологии примеры, когда именно женщины взрывали психологическую обстановку. Как, например, одна канадка с внешностью скунса отравляла истериками жизнь русских коллег, а потом их же обвиняла в «сексуальном харассменте». Или случай в Антарктиде, о котором рассказал писатель Владимир Санин. Там у американцев начальник и заместитель экспедиции, «большие и старые друзья», привезли на станцию своих жён, «тоже верных подруг». И что же?Для начала жёны вдребезги переругались, потом превратили в смертельных врагов своих мужей и в завершение, расколов пополам коллектив, натравили образовавшиеся половины одну на другую. Станция быстро превратилась в бедлам, и возмутительниц спокойствия пришлось срочно вывозить специальным рейсом. И – любопытнейший психологический момент, ждущий от науки своего объяснения, – едва самолёт с верными подругами оторвался от полосы, как их мужья едва ли не задушили друг друга в объятиях, а враждующие половины без промедления последовали примеру своего начальства.В ходе же российских экспериментов с самоизоляцией добровольцев учёные проверяли также психофизиологическое состояние экипажей при моделировании аварийных ситуаций. И не только проверяли, но и пытались этим самым состоянием управлять, как это было при эксперименте «ЭКОПСИ-95» продолжительностью 90 суток.Судя по тому, как вёл себя экипаж «Марса-500», таковое управление динамикой психологических процессов в ходе длительного космического полёта в замкнутом помещении было достаточно хорошо освоено. Более того, штатные и нештатные ситуации задавались экипажу настолько умело, что тот, бывало, больше беспокоился о Земле, а не о себе.Например, рассказывал тогдашний вице-президент РАН, научный руководитель ИМБП Анатолий Григорьев, однажды «марсианам» полностью отключили электропитание. «То есть не только связь, но и пользование гигиеническими средствами – всё это было исключено», по его словам. Но экипаж не знал, что это очередная вводная. Тогда в энергосетях России ещё злодействовал Чубайс, поэтому «космонавты» решили, что отключение произошло по всей Москве. И весьма переживали за своих кураторов в ЦУПе. А те и не спешили выводить подопечных из заблуждения, чтобы вдосталь «напитаться» данными, получаемыми от нежданного психологического эксперимента.Поначалу я боялся, что у экипажа могут быть значимые стрессовые ситуации, потому что всё-таки очень непросто жить так долго в столь замкнутом пространстве, — поделился академик Григорьев. — Но у экипажа, у этих молодых людей, хватило мудрости, разума и высокой мотивации, чтобы очень разумно и адекватно справляться с психологическими проблемами. А сможет ли человек в экстремальных ситуациях принять решение, от которого порой зависит судьба всего эксперимента, – это очень значимо. И вот чувство высокой ответственности при принятии решений экипаж продемонстрировал отлично.Ну ещё бы! Как отметил один из внешних участников эксперимента, «до рефлексий ли тут, когда им иногда вздохнуть было некогда!».Это не значит, конечно, что не было каких-то напряжённых ситуаций, – признавал академик Григорьев в нашем разговоре тогда. – Они были. Но у экипажа, у этих молодых людей, хватало мудрости, разума и высокой мотивации, чтобы очень разумно и адекватно справляться с этими небольшими психологическими проблемами. Они молодцы.Тогда же учёный охарактеризовал отношения в экипаже как «профессиональные». Не братские, не дружеские, а «профессиональные корректные отношения».Может быть, в этом главный секрет если не комфортного, то и не конфликтного пребывания в самоизоляции? Не завышенные ожидания друг от друга на фоне дружеских, семейных отношений, да хоть даже любви, а вот именно даже на их фоне – корректность, самодисциплина и как можно больше занятий делом?
