В октябре в Петербурге открыли памятник нашему выдающемуся хирургу, ученому Федору Григорьевичу Углову. В сквере, носящем его имя. Бронзовая фигура доктора, склонившегося над пациентом. На пьедестале – слова Углова: «Труд врача – в высшей степени гуманен и благороден».
Человеку мало века!
Он одним из первых в стране стал делать сложнейшие, уникальные операции на сердце, легких, сосудах, брюшной полости, включая онкологические. Изобрел искусственный клапан сердца и способ его изготовления, установки. Оперировал все. Недаром знаменитый американский кардиохирург Майкл Дебейки, считавший Федора Григорьевича своим учителем, писал: «Профессор Углов – ваше национальное достояние. Он двинул хирургию так же высоко, как вы двинули покорение космоса».
Углов занесен в книгу рекордов Гиннеса как самый долгопрактикующий хирург планеты. За операцию, которую сделал накануне столетия. Не ради рекорда. Просто другие доктора в клинике не рискнули удалять пациентке большую доброкачественную опухоль на шее. Слишком велик риск повредить сосуды, что вело к фатальному исходу. Ветеран рискнул. Рука не дрогнула. Все прошло успешно. Уже после зафиксированного рекорда он еще одной женщине благополучно удалил опухоль желудка. Метастазов не было. Она просилась только к Углову, поскольку уже была когда-то его пациенткой и только ему верила.А еще Углов был писателем. Его книги переведены на многие языки. Среди них – «Живем ли мы свой век?» и «Человеку мало века». Он считал, что продолжительность жизни во многом зависит от самого человека.
Лауреат Ленинской премии свой век прожил. Хотя наследственность – не ахти. Отец умер в 57, мать – в 75. Да и жизнь самого Федора Григорьевича была не сахар. Студентом в начале 20-х заразился брюшным, сыпным тифом, долго был без сознания, между жизнью и смертью. В советско-финскую войну служил на фронте старшим хирургом медсанбата. Все 900 дней блокады Ленинграда спасал в осажденном городе раненых… На своем примере доказал, что может, может человек прожить век, если постарается.
Исходя из собственного опыта, научных данных, академик составил памятку российского долгожителя:
1. Люби Родину. И защищай ее. Безродные долго не живут.
2. Люби работу. И физическую тоже.
3. Умей владеть собой. Не падай духом ни при каких обстоятельствах.
4. Никогда не пей и не кури, иначе бесполезны будут все остальные рекомендации.5. Люби свою семью. Умей отвечать за нее.
6. Сохрани свой нормальный вес, чего бы это тебе ни стоило. Не переедай!
7. Будь осторожен на дороге. Сегодня это одно из самых опасных для жизни мест.
8. Не бойся вовремя пойти к врачу.
9. Избавь своих детей от разрушающей здоровье музыки и телевизионной рекламы.
10. Режим труда и отдыха заложен в самой основе работы твоего тела. Люби свое тело, щади его.
11. Индивидуальное бессмертие недостижимо, но длина твоей жизни во многом зависит от тебя самого.
12. Делай добро.
За первый пункт красноречиво говорят слова самого Федора Григорьевича: «Если бы Господь подарил мне еще сто лет жизни, я бы их, не раздумывая, также отдал служению Отечеству, своему народу, а особую, сокровенную часть сердца – любимому городу Санкт-Петербургу». Он действительно был патриотом России и своего города, утверждают соратники. Да и по книгам, статьям это видно.
Тоньше талия – дольше жизнь
По остальным заповедям я решил поговорить с вдовой академика, кандидатом медицинских наук Эмилией Угловой.
— Эмилия Викторовна, как вы познакомились?
— Я работала врачом на шахте в Донбассе. Получила путевку в Ессентуки, санаторий «Шахтер». Он тоже там отдыхал. На второй день сел напротив меня в столовой. Ему было 60, мне – 28. И с того дня 44 года не расставались. До самой его смерти в 2008 г. Наш сын Григорий родился, когда ему было 66. Думаю, все предопределено свыше. Ну как иначе объяснить, что за одним столом оказались? Судьба!
— В наш век моды на похудение читателей больше всего заинтересует, полагаю, как Федор Григорьевич питался.
— Никаких диет у него не было! Ел все. Но понемножку. Разумеется, никогда не употреблял алкоголь, не курил. Считал, что эти разрешенные наркотики очень сокращают жизнь человека, особенно хмельное. Поэтому в семье царил сухой закон. Вес постоянно был 70 кг при росте 170 см. Раз в неделю вставал на весы. «Ой, я на полкилограмма поправился, ты меня больше не раскармливай!» Старался держать стабильный вес. Большие животы вредны для здоровья. Особенно у мужчин. Это я как кардиолог говорю. Женщины еще привыкают, природа наша такая. А у мужчин не должно быть! Большой живот давит на диафрагму. Человек ощущает сердце… У него была атлетическая фигура. Брюшной пресс накачан, мышцы.
— Зарядку делал?
— Нет. Считал, что за это время лучше что-то сделать по дому. Пропылесосить, например. Умел прессовать время. И за письменный стол. Книги, статьи, письма… На даче колол дрова, чистил снег, много ходил пешком, зимой – лыжи. Обливался холодной водой из ведра много лет. Железно соблюдал режим. Ложился всегда в полдвенадцатого. Никаких ночных посиделок! Считал, что ночь дана человеку для сна. Вставал полвосьмого без будильника. Брился. Завтракал. В 9 уже был в институте. Ему очень помогала жить, на мой взгляд, любовь к профессии и людям. В этом его жизнь и была. Сосредоточенный на работе, операциях. И доброжелательный к любому, кто к нему обращался. Обращались очень многие. Не только по поводу болезней, но и просто за помощью как к известному человеку. И он помогал. Хотя депутатом никогда не был. Звонил, например, в Саратов секретарю обкома. «Женщина в вашем городе несколько лет не может инвалидную коляску получить, живет на 7 этаже. Неужели трудно решить вопрос?» Через несколько дней та получает коляску. Пишет, спасибо, Федор Григорьевич. «Как мало человеку надо! – говорил он. – Уделите толику внимания к нему!» И домой с работы всегда радостный возвращался. Каждый раз сообщал что-то оптимистичное, интересное. Изо дня в день. Старался никогда не огорчать плохими вестями, только положительные эмоции. И в доме все сияло с его приходом. Оптимист!
Быстро едешь – тихо понесут
— Одна из его заповедей – защита детей от разрушающей здоровье музыки.
— Речь о рок-музыке. Он изучал научные работы о негативном влиянии этой музыки на печень, сердце, мозг. Громкие ритмы откуда взялись? В древности, средние века осужденных на казнь вели под ритмичные удары барабанов. Так что эти звуки в нашем подсознании сохранились как тревожные. Вызывают бессознательный страх, возбуждение, отрицательно влияют на здоровье, психику. Сам любил петь и слушать русские народные песни, сибирские. Несколько песен из его репертуара заимствовал народный артист СССР Борис Штоколов. (Доктора медицинских наук В.Анисимов и Г.Жаринов, обработав мировую статистику, выяснили недавно, что рок-музыканты живут в среднем в полтора раза меньше, чем музыканты классические – Е.Ч.)
— А пункт про опасности на дороге?
— Сам Федор Григорьевич водил машину артистично, плавно. За рулем никогда не отвлекался. Не любил быструю езду, обгоны. Вспоминал, что когда-то с друзьями пробовали гонять. Подсчитали, выигрыш – 10-15 минут, зато риск аварии большой. И он перестал лихачить. Скорость 70-80 км, не больше. И других к этому призывал. Зачем рисковать жизнью на дорогах? Долго у нас была «Волга», потом купили «Ниссан». Год поездил на ней, вижу, напряженно сидит за рулем. А тут еще сердечный ритм нарушился однажды в самолете. И я попросила его больше за руль не садиться. Все-таки 97 лет!- Послушался доктора! А что скажете про его совет не бояться и идти к врачу?
— Подтверждаю как семейный врач – сам обращался вовремя. И ко мне, и к другим специалистам. Хотя признавался, что тоже не любит лечиться, как все мужчины. Но еще больше не любил болеть. Правда, на таблетках старался не сидеть. И ежегодно много лет проходил курсы уникального массажа у друга семьи, питерского доктора Виталия Александровича Копылова. Федор Григорьевич страдал редким недугом – синдромом Меньера. Воспаление среднего уха, вызывающее головокружение. Причины болезни медицине до сих пор точно неизвестны. Возможно, сказался тиф далеких 20-х, блокада или фронтовая травма. Доктор Копылов надолго избавлял его от головокружений.
— Академик Лео Бокерия говорил мне, что на свое столетие Углов даже танцевал с вами! Так что действительно голова не кружилась.
— Так он и с другими женщинами танцевал в сто лет! В Севастополе, где мы отмечали его юбилей с соратниками по трезвенническому движению. Весело было. Он прожил бы, полагаю, куда больше своих 104 лет, если бы не трагический случай. У Федора Григорьевича обнаружили камень в мочевом пузыре. Лег в клинику, вместе с хирургом разработал подробный план своей операции. Но ее пришлось отложить на неделю. Кардиограмма не понравилась. Ночью встал в палате, споткнулся в темноте о телефонный провод, упал навзничь словно стреноженый. Сломал шейку бедра. Утром – срочная операция. Тяжелая. Вводили наркоз через спинной мозг. Осложнение, острая почечная недостаточность. Потом удалили камень. Уже под общим наркозом. Отвратительная вещь – наркоз. Это ж спазм сосудов. Сосуды мозга пострадали. Да и мельчайшие частицы раздробленной кости в мозг попали. Но он держался. В крещенские морозы продрог, гуляя пешком. Да и в доме было холодно. Отнялась речь. А 22 июня 2008 г. его не стало. Ушел безвременно. Если бы не эти операции, наркоз, Федор Григорьевич прожил бы еще долго.
Завет Углова: «Люди! Любите друг друга!»
