Вчера «желтые жилеты» ворвались в местную тюрьму в Дижоне. «Они зашли через главные ворота, скандировали «Освободите наших товарищей!», а потом через какое-то время спонтанно ушли», — заявил источник AgenceFrance-Presse в префектуре. С самого начала движения «желтых жилетов» зазвучала версия о причастности к организации протестов американцев. Называлась и причина: высказывание Эммануэля Макрона о создании европейской армии. Дескать, такое вольнодумство европейца, пусть даже своего, дисциплинированного и преданного глобалиста, жестоко карается на корню. Я не особо верю в стихийные протесты, хотя во Франции такое возможно. Но не так долго, не так последовательно и не так профессионально. Все же народный бунт в привычном понимании — это краткосрочный взрыв эмоций, легко ужимающийся в емкое объяснение: накипело. Однако десять недель подряд — это уже не эмоциональное всепоглощающее чувство несправедливости, а планомерная работа по свержению власти. Вот тут-то и появляются подозрения в причастности внешних сил. Разумеется, даже если протест каким-то таинственным образом управляется извне, он не может появиться на пустом месте. В письме Виталию Дымарскому некая русская француженка очень подробно и убедительно рассказывает о причинах появления «желтых жилетов». По мнению Ольги, воду мутят не мигранты, как многим казалось поначалу. Нет, против системы выступили коренные французы, «плохо учившиеся в школе», которых у нас назвали бы бюджетниками. Они получают минимальные зарплаты, «но их должности защищены, уволить их нельзя, требовать с них ничего нельзя, они получают все знаменитые блага французского государства, платят маленькие налоги или не платят вовсе, но имеют такие же права на лечение, передвижение, как те французы, которые отдают по 55 процентов со своих больших зарплат». В отличие от тех, кто хорошо учился в школе, у социально защищенной, но не очень богатой серой массы маловато денег. «А айфон, мотоцикл, каникулы в Египте, дом, бассейн при доме в саду хочется всем». На минимальную зарплату всех этих прелестей не купишь.
Потому они и громят витрины, в которых лежат недоступные им товары. Потому и поджигают автомобили обеспеченных французов. Протест «желтых жилетов» — это не бунт голодных против сытых, как было сто или двести лет назад. Налицо социальный конфликт высшего уровня — между богатыми и очень богатыми. Богатые (например, в российском или каком-нибудь болгарском или китайском измерении) хотели бы иметь то же самое, что имеют очень богатые. И готовы отстаивать свое «право», возможно, даже с оружием в руках. Этот конфликт неразрешим — невозможно уравнять в доходах тех, кто платит налоги, с теми, на кого государство их тратит. Знают ли о нем американцы? Безусловно. Он появился не внезапно, не вчера. И если бы они действительно хотели наказать Макрона, то расшевелить болото, дать вырваться на поверхность пузырькам мятежа теоретически могли бы. Во времена Шарля де Голля была другая «революционная ситуация» — молодежи генерал казался слишком авторитарным правителем. Более того, его популярность объективно падала — в 1958 году за него проголосовало 75 процентов из 80 тысяч выборщиков, в 1965-м, на прямых президентских выборах, только 54 процента французов. Причем, Франсуа Миттеран набрал 45 процентов голосов. Шарль де Голль станет французским идеалом главы суверенной республики позже, лет, наверное, через десять и будет держаться до наших дней. Это сегодня «желтых жилетов» сравнивают с протестами студентов 1968 года, в результате которых генерал был вынужден подать в отставку. Но полвека назад недовольство президентом казалось естественным. И ведь действительно, его политика привела к снижению жизненного уровня. Но вспоминается все-таки его непримиримая позиция по отношению к Соединенным Штатам и к доллару. А посему мир еще долго будет подозревать американцев в причастности к его отстранению от власти. Никем не доказанная и никем не признанная. Верю ли я в то, что французские бунты, что нынешние, что полувековой давности, управлялись и управляются извне? Скажем так, допускаю. Возможно, сегодня, объявив войну «желтым жилетам» и арестовывая мятежников сотнями, Версальский дворец борется за остатки своего суверенитета, прекрасно осознавая, кто на самом деле дергает за невидимые нити. Разумеется, Эммануэль Макрон по своему масштабу — бледная тень своего великого предшественника. Поэтому ему тем более следует держать язык за зубами и не дергать за усы дремлющего тигра. Гегемон пока очень силен — его зубы и когти все еще остры. Уж с нахальным трансатлантическим союзником как-нибудь справится. Павел Шипилин
