В Кемеровской области растут площади земель, нарушенных в процессе добычи полезных ископаемых. И эти земли сельхозназначения и лесного фонда могут остаться невосстановленными.
В прошлом году в Кузбассе добыли 255,3 миллиона тонн угля — на 13,8 миллиона больше, чем в 2017-м. Свыше половины этого объема извлечено из недр открытым способом — то есть рядом с разрезами выросли новые отвалы, а нагрузка на природные ландшафты увеличилась. Особенно — на юге региона, где сосредоточена основная часть угольных предприятий и добыча ведется наиболее интенсивно.
— Только за прошлый год на территории муниципального округа было нарушено более 7,9 тысячи гектаров, — сообщила председатель Междуреченского комитета по охране окружающей среды и природопользованию Ольга Твиретина. — И уже три года ни одна из работающих на нашей территории угольных компаний не обращалась в администрацию с предложением о передаче рекультивированных земель. По нашим сведениям, в округе восстановлено в общей сложности лишь четырнадцать гектаров.
Не лучше ситуация в Новокузнецком районе, где действует тринадцать угольных разрезов и девять шахт. Плюс еще шесть предприятий добывающей отрасли строится. Как уточнила представитель администрации муниципального района — инспектор-эколог Ксения Дятлова, площадь нарушенных земель здесь превышает 10,6 тысячи гектаров. При этом с 2012-го муниципалитет принял всего 131 рекультивированный гектар, но в последние два года процедура передачи земель муниципалитету не проводилась вовсе.
Дело в том, что в июле 2018-го правительство РФ приняло постановление N 800 «О проведении рекультивации и консервации земель». Теперь, как следует из текста документа, проекты рекультивации не подлежат согласованию и утверждению собственниками, арендаторами, землевладельцами, землепользователями, исполнительными органами государственной власти и местного самоуправления. В нем отсутствует и сама процедура приемки земель, как и сводятся к минимуму полномочия муниципальных органов власти.
— Согласно постановлению, администрация муниципалитета должна лишь подписать акт, к которому прилагается договор с выполнившим восстановительные работы подрядчиком, а также финансовые документы. Ничего другого от угольной компании мы требовать не должны, — отмечает Ольга Твиретина. — То есть у нас нет больше законных оснований для создания комиссии по вопросам рекультивации земель, хотя и принимать земельные участки у недропользователей «вслепую», учитывая то, как обычно проводится их восстановление, мы не хотим.
Формальный подход к рекультивации, по словам исполнительного директора крупной консалтинговой компании Елены Перфильевой, выражается в том, что на горных отвалах «где надо и где не надо продолжают втыкать сосну». Если для севера Кузбасса это вполне приемлемо, то для юга такой подход оправдан далеко не всегда.
— Под пологом сосны, нехарактерной для юга области, обедняющей почву и разрушающей коренные экосистемы, как правило, ничего не растет, поэтому возникают пожароопасные участки с большим риском возникновения ЧС, — отмечает Перфильева. — А потому говорить о восстановлении утраченных растений не приходится.
Учитывая, что к 2035 году в Кузбассе планируют добывать 427 миллионов тонн угля ежегодно, площади нарушенных земель в регионе будут только рас-ти. На фоне того, что у угольных компаний (учитывая непростую ситуацию с ценами на международном рынке) нет никакого стимула заниматься рекультивацией. А доводы о том, что любой проект можно скорректировать, внося свои предложения во время его общественных обсуждений, не выдерживают критики. Во-первых, общественность — это далеко не всегда эксперты-экологи, а во-вторых, все внесенные таким образом замечания носят рекомендательный характер, которые угольщики учитывать не обязаны. К слову, даже недропользователи с повышенной социальной ответственностью (а такие в Кузбассе есть) признают: отсутствие инструмента для выдвижения законных требований к проектам рекультивации, выполненным работам и условиям приемки земель ни к чему хорошему не приведет. Что уж говорить о муниципалитетах, которые как собственники земельных участков несут ответственность за их дальнейшее использование по назначению.
— Из-за отсутствия регламента приемки земель муниципалитет оказался в затруднительном положении, — соглашается первый замглавы Междуреченского городского округа по промышленности и строительству Сергей Перепилищенко. — Учитывая, что 97 процентов бюджета округа формирует угледобыча, мы должны думать, как дальше развивать отрасль, сохраняя природу.
В свою очередь член комиссии Общественной палаты Кемеровской области по экологии и охране окружающей среды, завлабораторией Кузбасского ботанического сада Института экологии человека Федерального исследовательского угля и углехимии СО РАН Юрий Манаков убежден: отсутствие регионального и муниципального контроля деятельности горнодобывающих предприятий, разрушение четкой системы оборота земель между собственниками и недропользователями — это прямая угроза уничтожения сельскохозяйственных и лес-ных территорий.
Где же выход? Еще до принятия постановления N 800 Федеральное агентство по техническому регулированию и метрологии утвердило новый ГОСТ рекультивации нарушенных земель по наилучшим доступным технологиям с восстановлением биологического разнообразия. Документ, который действует с конца 2017 года, устанавливает основные положения идентификации нарушенных земель, обобщает порядок обследования, выбора направлений рекультивации и приемы восстановления участков, ландшафтов и экосистем до состояния, приближенного к первоначальному. ГОСТ в принципе устраивает как муниципалитеты, так и ответственных недропользователей, и взят ими на вооружение. Эксперты полагают, что правильнее было бы привести 800-е постановление в соответствие с ним.
— По ГОСТу рекультивация — это «комплекс мероприятий, направленных на восстановление утраченного качественного состояния земель, достаточного для их использования в соответствии с целевым назначением», а по постановлению — «мероприятия по предотвращению деградации земель и восстановлению их плодородия». Однако за все семьдесят лет, в течение которых проводится рекультивация в России, плодородный слой почвы не был восстановлен ни разу. Так о каком же плодородии идет речь? Как можно восстановить пашню на горном отвале? Да никак. Теперь, когда не надо ни проект согласовывать, ни получать техусловия, выходит: рекультивируй, как бог на душу положит, — отмечает Юрий Манаков. — Вопрос государственной важности фактически на совести недропользователей. Кто хочет рекультивировать земли добросовестно — делает это, а не хочет — не делает. В результате темпы рекультивации в последние годы имеют стойкую тенденцию к снижению. В 2018-м в регионе было восстановлено всего 587 гектаров. Если разделить их на двадцать угольных компаний, то на каждую придется в среднем около тридцати гектаров.
В связи с этим эксперты предлагают: внести изменения в федеральный закон «О недрах», привести постановление правительства РФ N 800 в соответствие с упомянутым ГОСТом, а на уровне региона разработать и принять регламент по рекультивации нарушенных земель, создав для этого межотраслевую группу специалистов.
